Инвесторы поставили на паузу финансирование до выборов

Власть обновляется: имеем нового Президента, вскоре парламентские выборы. Чего бизнес ожидает от обновленной власти?

Анна Деревянко: Нам бы хотелось, чтобы власть дала четкие указатели, куда дальше будет следовать страна. Бизнесу нужна конкретная стратегия: где мы будем через 5 лет и каким путем мы туда пойдем. Мы видим сейчас озвученные тезисы, однако не понимаем, что именно планируется к реализации. Также хотелось, чтобы продолжались реформы, начавшиеся в последние годы. Сейчас звучит много критики, тем не менее, было сделано много. И все же на каждой встрече с премьером и Президентом Порошенко членам ЕБА было за что сказать «спасибо».

 

Можно конкретнее, какие реформы вы имеете в виду?

Анна Деревянко: Прозрачное возмещение НДС, очистка банковской системы, преобразование в сфере энергетики, безвизовый режим, подписание Соглашения об ассоциации с ЕС и создании ЗСТ. Также начата реформа образования и системы здравоохранения, пенсионная реформа. Наработки неидеальны, однако их надо продолжать, а не перечеркивать. Поэтому мы за продолжение реформ.

И мы за то, чтобы облегчались условия ведения бизнеса. Дерегуляция была проведена, однако существенного облегчения пока не произошло. Иностранные компании отмечают, что у нас система получения разрешений и сертификатов мало изменилась. То есть, есть три пожелания — не трогать бизнес, создать простые условия для развития и создать макроэкономическую стабильность. Это ключевые для планирования вещи.

Алекс Лисситса: Согласен, сегодня звучит много критики по поводу того, что ничего не было сделано правильно. Мало кто говорит о тех реформах, которые произошли. А эти изменения, видимо, были лучшими за все существование государства. Ситуация стала отличной от того, какой была, особенно для прозрачного ведения бизнеса.

 

Согласен, что здесь нельзя останавливаться и надо быстрее завершать начатое. Если говорить конкретно об агробизнесе, то ЗСТ с ЕС — это переориентация рынка от РФ в Европу. А это — радикальные изменения относительно того, какая должна быть продукция, как ее сертифицировать и какие органы должны быть ответственными за это. Колоссальная работа была проведена в плане реорганизации украинских институтов.

Нельзя просто перечеркнуть всю работу и сказать, что все было плохо. Хотя бы потому, что новой власти также нужно будет вести переговоры с Брюсселем и отстаивать те формы сотрудничества, которые были до сих пор. Европейские производители смотрят на нас уже не как на партнеров, а как на конкурентов, и мы должны это чувствовать. А это уже ведение переговоров на уровне Getting&Giving.

Главная реформа АПК — децентрализация, многие общины уже объединились. Однако процесс продолжается, и непонятно, когда должен завершиться. От новой власти хочется услышать, если децентрализация будет завершена до конца года, то это надо четко определить. Потому что этот вопрос касается всей сельской Украины.

Пока нет четкого ответа на вопрос о земельной реформе, который для агросектора ключевой. Нет и четкого ответа в программах многих партий, идущих на парламентские выборы. Хотелось бы завершить реформу сельской медицины. Есть вопрос к системе налогообложения. Если отказались от льготного НДС, то надо понимать, останется ли нынешняя система хотя бы на 5 лет.

Инвесторы сейчас растеряны, им нужно четкое понимание дальнейших планов. На самом деле никто не понимает, куда идет Украина. Капитализация украинских компаний на Варшавской и Лондонской фондовых биржах не изменилась. Это означает, что инвесторы опасаются.

 

Анна Деревянко: Инвесторы ставят финансирование на паузу до парламентских выборов, потому что в Украине сейчас неопределенность. Главное, чего сейчас ожидают и бизнес, и инвесторы, — внедрение справедливой ветви судебной власти. Это должен быть справедливый арбитр в возникающих спорах для понимания того, что в Украине равные правила игры. Кроме того, должны быть введены четкие действия на эффективную борьбу с коррупцией.

Алекс Лисситса: В Украине сложилась ситуация, что в политику идут не столько, чтобы сделать определенные преобразования, сколько иметь влияние на, скажем, государственные предприятия. Уровень коррупции самый высокий именно среди ГП. Считаю, что оставить надо именно те, которые имеют наибольшую стратегическую ценность, другие — приватизировать немедленно.

Сейчас на балансе Минагропрода висит много ГП, и никому не известно, чем они занимаются. Места директоров продаются, продолжаются бесконечные судебные расследования, земля используется не по назначению.

Нужна политическая воля, чтобы продать эти госструктуры нормальным инвесторам за небольшие деньги, возможно, даже за 1 грн, чтобы в них был наведен порядок и они капитализировались. Идея восстановления корпоративной культуры в ГП и доведение их до уровня доходности — не работает. Не уверен, что даже китайцы захотят за бесценок забрать ГПЗКУ.

Анна Деревянко: Наше исследование с Dragon Capital показало, что бизнес ждет устранения коррупции, назначения на ключевые позиции реформаторов с высокой репутацией, с ограничением влияния олигархов на политику, быстрого достижения договоренностей с МВФ.

 

Основные тревоги бизнеса — относительно отклонения от прозападного вектора развития, провал антикоррупционной политики, попытки подорвать независимость НБУ и переговоры с МВФ.

Как бизнес воспринимает риски, связанные с политикой? Например, недавняя информация об объявлении дефолта.

Алекс Лисситса: Если бы Украина хотела снизить государственный долг путем объявления дефолта или реструктурировать его, то это нужно было делать сразу после Майдана. Тогда можно было часть долга списать. Поскольку сегодня все долги признаны, они уже реструктуризированы, то сейчас поздно говорить о дефолте.

Украинский аграрный бизнес связан с международными структурами, как никто другой. Мы кредитуемся в банках, которые финансируются западным миром. Курс гривни зависит от того, что именно и в каких объемах экспортируем. Поэтому дефолт — это худшее, что может случиться с бизнесом, работающим в Украине. Хотел бы услышать от новой власти, что дефолт не стоит на повестке дня.

 

Анна Деревянко: Технических причин для объявления дефолта в Украине нет. Поэтому такие заявления воспринимаются бизнесом достаточно взволнованно. Дефолт — это хаос и обнищание, и заявления команды Зеленского о том, что оснований для дефолта нет, успокаивают.

Готов ли украинский или иностранный бизнес приобрести убыточные ГП, даже за небольшие деньги?

Анна Деревянко: В зависимости от того, что продается и с какими обязательствами. Можно приобрести за одну гривню, а возвращать миллионы или даже миллиарды. Поэтому каждую ситуацию надо рассматривать отдельно. Все будет зависеть от исхода парламентских выборов. Говорить о миллионных обязательствах, которые будут принимать инвесторы, тем более в переходный год, рано.

Алекс Лисситса: Больших транзакций даже внутри Украины пока не происходит, так как все ожидают, чем закончатся выборы в Верховную Раду. Такая стадия выжидания бизнеса возникла из-за неожиданного выбора Президента Зеленского и решения о досрочном проведении парламентских выборов.

Анна Деревянко: Кроме того, инвесторы смотрят на валютную либерализацию, на то, как в дальнейшем будут развиваться отношения между НБУ и другими игроками, что пока неизвестно. Сейчас пока рано говорить о действиях нового Президента, однако через несколько месяцев бизнес начнет интересоваться конкретными результатами.

Если говорить о детенизации, какое соотношение экономики остается в тени? Какие шаги нужно сделать власти, чтобы выйти в 0%?

 

Анна Деревянко: Статистика разная относительно размера теневой экономики. Официальная — 35%, однако эта цифра колеблется в зависимости от сектора экономики. Это может быть от 20 до 80%. Как бизнес-сообщество, мы очень обеспокоены этим вопросом, потому что по факту в Украине существуют неравные правила игры. Кто платит налоги, находится в менее конкурентоспособной плоскости, чем теневой бизнес.

Новая власть должна сделать все, чтобы значительно снизить проявления теневой экономики. Для этого должна быть налажена работа всех государственных органов, а также политическая воля руководителей власти. Нужно принять ряд законов, для того чтобы любая финансовая операция была учтена.

Одно дело — не допустить ввоза контрабанды, и совсем другое — сделать невозможным ее продажу в Украине. Тем более, нужно проводить работу с населением, чтобы не покупали контрафакт.

 

Алекс Лисситса: Вопрос детенизации стоит перед правительством не первый год, тем более — именно теневой обработки земли. Если поднять цифры, то по факту в Украине экспортируется на 30% больше подсолнечного масла, чем свидетельствуют данные по подсолнечнику по официальной статистике. И если даже предположить, что каждый год урожайность выше на 25%, возникает логичный вопрос — как такое может быть?

И если фискальные вопросы относительно таможенной службы можно решить, то в АПК, как прибыльной отрасли, все должны платить налоги, и единоличники также. Если ввести налог $50/га и направлять средства в объединенную общину, уверен, что местные власти самостоятельно начнут проверять, кто сколько не заплатил. При нынешних электронных картах кадастра вообще не вижу проблемы заплатить налог в размере $50-100/ га. Таким образом можно построить и логистику, и сельскую инфраструктуру поднять.

Это не очень понравится мелким фермерам, но по-другому нельзя. Или мы все вместе, платя налоги, восстанавливаем страну, или уже не имеем права требовать от государства инфраструктурные гарантии. Если предприниматели не готовы платить налоги, тогда не стоит рассчитывать на нормальную медицину, образование и т.п. И если не платить налоги, то придется платить за каждый отдельный сервис.

Анна Деревянко: Украинский менталитет такой, что люди не хотят платить налоги, однако не хотят платить и за инфраструктуру. Здесь должна быть проведена образовательная работа.

 

Алекс Лисситса: Украинцев не отпускает советское прошлое простых тружеников, у многих отсутствует понимание, что деньги откуда-то не приходят, они формируются из налогов каждого. Однако доминирование экономической безграмотности среди населения приводит к необоснованному экономического плану распределения средств как на уровне отдельной семьи, так и в целом на уровне государства.

Связана ли трудовая миграция с уровнем образования? Если люди не умеют распределять средства, является ли это причиной трудовой миграции, когда им кажется, что там они заработают больше?

Алекс Лисситса: Думаю, что эти вопросы не связаны. Мигрируют по работе те, кто вообще имеет возможность эффективно работать — квалифицированные плотники, водители, и растущие экономики требуют именно таких. Для наших заробитчан — это безопасность и будущее для детей.

А в плане экономического образования — нужно просто давать массам возможность развиваться. На государственных каналах нет образовательных программ. Нет экономических изданий, которые бы простым языком объясняли основы.

У нас осталось колхозное отношение к работе, когда наемные работники не слишком отдаются делу. Это означает, что даже высокие зарплаты в с/х не способны мотивировать таких людей.

 

Анна Деревянко: Люди выезжают на комплекс вещей, которые более привлекательны в других странах. И надо создать все условия, чтобы людям хотелось здесь жить. Социальные гарантии там лучше, даже при небольших зарплатах. Социальных гарантий у нас нет, однако их можно создать только тогда, когда страна станет богаче. Это произойдет, когда будет раскрыт экономический потенциал, а все предприниматели будут платить налоги.

Сейчас надо думать, как закрыть эту брешь, которая образовалась в связи с трудовой миграцией. Это уже большая проблема для бизнеса. Пока относительно того, кто будет работать здесь, если украинцы массово выезжают, у государственных органов ответа нет.

Как стимулировать предпринимательский дух украинцев и распространить здесь средний класс?

 

Анна Деревянко: Здесь должна быть налажена судебная ветвь власти, как арбитр. Также должна быть защищена интеллектуальная собственность, для того чтобы люди могли создавать что-то новое и зарабатывать на этом. При большом количестве креативных людей, стартапов или среднего бизнеса слишком мало. Многие боятся или мигрируют, или недостаточно образования для этого.

Алекс Лисситса: В Германии после войны был сформирован средний класс, а уже затем — различные по финансированию бизнесы. Однако с годами богатые начали богатеть, а бедные — беднеть. Это происходит во всех странах. Поэтому удержать модель распространения среднего класса очень трудно.

После распада СССР многие начали заниматься предпринимательством. Этот процесс застопорился из-за тотального недоверия к государственным органам. Люди боятся стартовать бизнес, потому что боятся, что завтра его кто-то заберет.

Анна Деревянко: Кроме этого, у контролирующих органов нет культуры помогать стартующему бизнесу.

Алекс Лисситса: Система проверки бизнеса очень забюрократизирована. И государственные институты застряли в прошлых годах, потому что такая у нас регуляторная политика. Большинство регулирующей документации для ведения бизнеса надо умножать на ноль.

То же самое с образованием. Наука должна быть творческой и создавать что-то новое. А у нас уже прописаны все нормы, которые должны быть в научных работах, только потому, что так написано в постановлении Министерства образования. Мы сами создаем глупые проблемы, которые потом долго решаем. Зачем?

Анна Деревянко: Один из способов распространить стартапы — это сотрудничество бизнеса и науки. Нужны инкубаторы для бизнеса. Есть отдельные проекты, но системной работы не хватает.

Запросы к бизнесу на отдельные темы в университетах были бы очень уместны. Это касается и начального образования, когда надо думать, как дети будут развиваться. Поэтому реформы как образования, так и другие надо продолжать.

 

Спасибо за уделенное время.

Алла Стрижеус, AgroPortal.ua